Озеро Кардывач
10.10.15
Озеро Кардывач
На озеро Кардывач за день...
Тряский уазик на высокой подвеске петляет по ухабистой лесной дороге, избегая глубоких ям и луж. За окном мелькает однообразный, но не надоедающий буковый лес. Говорят, такой можно встретить только здесь, в Кавказском заповеднике, да еще кое-где в Карпатах. Агоп, сотрудник заповедника и по совместительству сейчас наш водитель, останавливает машину, чтобы попоить нас из нарзанного источника справа от дороги. Не без удивления я ощущаю уже знакомый мне по чвижепсинскому источнику железистый вкус воды.
Еще немного скоростной и тряской езды – и мы останавливаемся у освещенной солнцем большой поляны, по периметру ограниченной забором, к которому, в свою очередь, вплотную подступают высокие пихты. На самой поляне расположен большой деревянный дом; также разбросано несколько хозяйственных строений и фруктовых деревьев.
Задрав голову, в просвете между пихтами я вижу знакомую скалистую вершину – это, несомненно, пик Бзерпи! Никто ничего мне заранее не пояснял, но я и сама улавливаю, а потом и удостоверяюсь у спутников, что мы на кордоне Пслух.
Дважды этим летом я смотрела с пика Бзерпи на эти казавшиеся игрушечными домики среди игрушечных же пихт…
Уладив на кордоне какие-то свои дела, Агоп увлекает нас на своем уазике далее по дороге, радостно сыпля шутками и анекдотами, и, кажется, становится все более оживленным по мере того, как мы приближаемся к Энгельмановой поляне.
Дружелюбно и гостеприимно водит нас Агоп по территории, включающей и дом, и баню, и конюшню, и вольер с кроликами, и даже небольшой пруд с форелью.
Тут есть даже солнечные батареи! В завершение этого небольшого экскурса мы пьем чай под небольшим навесом; воду здесь кипятят, ставя чайник на решетку прямо над открытым огнем костра. Такой перекус будет сейчас совсем не лишним – нам предстоит длительная дорога на Кардывач. Для тех, кто собирается поехать верхом на лошадях, конечно, чуть менее длительная. Нам же с Никитой, Максом и Таней предстоит идти пешком не менее пяти часов.
Широкая лесная дорога через пару километров, как и было предсказано, сужается до небольшой лесной тропы, вмещающей одного человека. Примерно здесь Никита и Макс вдруг припускают вперед и вскоре пропадают из виду.
Довольно бодро шагаем с Таней по буково-пихтовому лесу, перепрыгиваем через топкие места и маленькие ручейки, любуясь крупными бело-фиолетовыми цветами то ли крокуса, то ли безвременника, поминутно ожидая услышать за собой топот копыт.
Справа то и дело слышится рокот Мзымты, вокруг встают все более древние леса. Громадами высятся такие исполинские пихты, что, задавшись такой целью, вряд ли мы смогли обнять их даже вдвоем. Отдельные повалившиеся от старости пихты при расчистке дороги были распилены, демонстрируя на срезе никак не менее сотни колец. Вся тропа размечена прикрепленными к коре деревьев красными прямоугольниками; тем не менее, Никита с Максом в одном из мест заботливо оставляют нам на земле направляющую метку, где, как они сочли, мы могли засомневаться и сбиться с пути.
Магистральная тропа все сильнее втягивает меня в свой трансовый ритм – не хочется пускаться в посторонние обсуждения, не хочется думать – только шагать и шагать бы. Лишь изредка лес справа расступается, чтобы показать такой же поросший пихтами противоположный скат долины Мзымты; в просвет между деревьями заглядывает вдруг громада Агепсты…Эх, Агепста…
Неожиданностью, полнейшей неожиданностью стал для меня привал в поредевшем лесу. Здесь нас поджидали Макс и Никита, а минут через пять сюда же подоспели наши всадники, однако, не спешиваясь, вскоре отправились дальше.
Через некоторое время после привала тропа и вовсе вынырнула из леса на бескрайний, поросший высокотравьем, с редкими деревьями склон.
Слева теперь возвышались безлесные Аишхи. Интересно, каков он из себя – путь на Кардывач по Аишхам? Прищурившись, я разглядела мелкую призрачно-серебристую тучку, которая нитью прижималась к перекатам луговин. Далеко впереди встали горы Кардывачского узла, подсказывая, что цель нашего путешествия теперь не так уж далека.
К этому моменту мы уже около четырех часов на ногах; я чувствую первые признаки усталости, но также и нетерпение. Солнце уже явно клонится к закату; где же ты притаился, загадочный Кардывач?
Напившись ледяной воды из широкого ручья, вырываюсь вперед; Таня практически не отстает. Вглядываюсь в лесок впереди и вспоминаю рассуждения Ю.К. Ефремова о том, что при некотором опыте горных путешествий наличие озера в каком-то месте вполне можно предсказать. Я чувствую, что озеро прячется именно за этим леском.
Приближаемся к притихшей, спокойной Мзымте. Никита радостно подмечает, что теперь через реку перекинулся удобный деревянный мостик. Я же слышу и замечаю кое-что другое: в небе над нами назойливо жужжит квадрокоптер Юрия. Значит, его подгруппа уже успела расположиться где-то в лагере у озера.
После мостика в мое поле зрения попадает поросшая березами узкая каменистая полоска у кромки воды. Сердце резко ускоряет свой ритм; не сбрасывая рюкзака, не слыша и не видя больше никого вокруг, останавливаюсь под березами и замираю.
Кардывач. Сбывшаяся мечта Ю.К. Ефремова.
Кардывач! Синее пятно на карте, заставившее меня испытать весь шквал эмоций – от момента, когда меня поманили возможностью увидеть это место, до момента, когда казалось, что путь на озеро для меня закрыт по нелепой причине, и, наконец, до той минуты, когда синее пятно воплотилось вдруг в обширное, темное в сгущающихся сумерках водное зеркало под сенью гор и рыжеющего леса.
В голове мгновенно сами собой сложились строки…
Мир опрокинут, сломан надвое
Бездонной ёмкостью зеркал.
Юрий, проходя мимо, осведомился о моих впечатлениях об озере. Но я не смогла выдавить из себя ни звука. Так бывает, когда я сильно волнуюсь.
Быстрее, скорее в воду, пока не исчезли последние лучи солнца и не испарилась моя решимость. О-о-о, обжигающе холодная! Ступни у меня почти немедленно отнимаются, поэтому я не рискую хоть сколько-то отплывать от берега.
Занимаясь обычными делами по обустройству в лагере, я продолжаю любоваться Кардывачом и темнеющими громадами Лоюба и Кардывачского узла;вдалеке между ними к озеру устремляется поток Верхней Мзымты. Темнота вскоре скрадывает детали пейзажа и словно усиливает тишину, в которой шум реки теперь воспринимается дремотно-успокоительно.
Там, где всего грозней и краше
Мрачился облик гор, давящ,
Покоясь в неподвижной чаше
Дремал зеркальный Кардывач.
На безоблачном небе рассыпаются звезды, и единственное, что не дает людям в лагере немедленно уступить в борьбе с сонливостью – это довольно сильный, пронизывающий из-за близости озера холод, охвативший природу с закатом солнца. Все собираются за столом под навесом, и бесконечно длится ужин, и котелок за котелком кипятится чай. Как же не хватает костра…
* * *
Выдержать холод ночи в легком летнем спальнике было бы совсем непросто, если бы не одноразовые грелки, действие которых, впрочем, уже к рассвету прекратилось. В походах я практически всегда встаю раньше всего лагеря; также получилось и сейчас.В этой поначалу досадной склонности мне постепенно стало видеться определенное удобство; как и герой пришвиновского «Женьшеня», я научилась находить радость от созерцания предрассветного часа.
Блуждая по лагерю, я обнаруживаю, что на траве выпал иней. В сердце ледяной иголочкой осенней тоски укалывает безжалостное осознание: как ни чудесен этот край, мне придется вскоре отступить на север. Восходящее солнце неожиданно показывается из-за скал, пока я любуюсь гладью озера, слегка нарушенной опавшими березовыми листьями. Я уже не раз замечала, что природа словно протягивает мне руку поддержки, если я расстраиваюсь или выбиваюсь из сил, но сейчас горы приготовили для меня совершенно невообразимый сюрприз.
Солнечный свет быстро прогоняет тень и оживляет окружающие краски; в водное зеркало падает Лоюб, и Лоюбов теперь два. «Который истинней, который подлиннее мир?»
В этом походе у меня не будет возможности посмотреть на Кардывач сверху, но я чувствую, что в следующий раз сделать это нужно просто обязательно.
Даже перевернутый Лоюб, что слегка трепещет в отражении у меня под ногами, кажется неприступным и вызывает уважение. Что же я почувствую, когда на своих двоих доберусь до его вершины? Да и возможно ли это?!
Но дальше картина еще более захватывающая – вода в озере за считанные минуты окрашивается в поразительный прозрачно-бирюзовый цвет! «Синева самодовлеющая, неведомо откуда берущаяся, заставляющая голубеть серые камни на дне» - так это точно и емко описал Юрий Ефремов.
Забираюсь на склонившуюся над водой берёзу и долго не могу оторвать взгляда от притягательной, таинственной бирюзы. Берёзы и бирюза. А окружающие меня невысокие кроны – словно живое полотно, трепещущее безостановочно мелькающими бликами от воды…
* * *
Сегодня днем нам с Юрием, Максом и коневодом предстоит вернуться в город, проехав при этом путь до Энгельмановой поляны верхом на лошадях. Пока все заняты сборами, я улучаю момент и отправляюсь по лесной тропинке в обход Кардывача – любопытно взглянуть на его бирюзу с другой стороны. Перехожу Синеозерную речку, выбредаю на берег, но что я вижу? Нет никакой бирюзы – лишь прозрачнейшая, подернутая легкой рябью синеватая вода, сквозь которую видны прибрежные камни...
Пройдя еще немного дальше, прихожу на поляну, примыкающую к устью Верхней Мзымты. Отсюда мне неожиданно открывается вид на Агепсту и Турьи горы.
Что же я не догадалась прийти сюда ранним утром? Эти горы в безветреную погоду упали бы отражением в водную гладь…
Слышимость на Кардываче такая, что даже отсюда различимы возгласы и смех людей, оставшихся в лагере. Подойдя к устью Верхней Мзымты, я провожу какое-то время в поисках комфортной переправы, которая позволила бы мне сохранить ноги сухими. Не найдя таковой, я спешу вернуться в лагерь той же дорогой, что и пришла – и как раз вовремя: лошади оседланы, осталось лишь приторочить седельные сумы, и можно отправляться в путь.
Кто-то жизнерадостно объявляет, что мы быстро доберемся до Энгельмановой поляны, периодически пуская лошадей рысью. Весь мой опыт верховой езды до сегодняшнего дня сводился лишь к конной прогулке в пенсионерском стиле в районе Малого Ахуна, поэтому мне трудно сдержать волнение, смешанное с нетерпением и любопытством. Словно шутки ради, мне достается гнедой конь по кличке Огонёк… и скоро я на своей шкуре пойму, почему его так назвали.
Со спокойным сердцем я покидаю недоосмотренное, недолюбленное, если выразиться словами Юрия Ефремова, озеро Кардывач – я вернусь сюда всего через четыре дня, и уже никто и ничто не отвлечет меня от цели.
После того, как прошел весь маршрут на своих двоих – прочувствовав каждый подъем, спуск, кочку, речку и топь – кажется очень странным плавно проплывать по этим лугам, не имея иной заботы, кроме созерцания неукротимой красоты окружающего пространства…
Однако вся идиллия нарушилась сразу же, как Огонёк решил, что настало время пробежаться рысцой, затормозив лишь у самого крупа впереди идущего сварливого коня. А потом еще разок. И еще. Через час такого веселья я научилась управляться с поводьями и привставать в стременах в такт езды. Но оказалось, что Огонёк – зверь настроения, и фокусы его еще не иссякли.
На одном из отрезков пути он решил, что лучший способ поскорее преодолеть надоевший тягун – это пуститься галопом. Иногда и я так делаю, поэтому данное поведение Огонька весьма меня удивило – ведь даже домашние животные по природе своей склонны к рациональному поведению, это залог выживания, так ведь? Никогда я еще не каталась галопом, и удержаться в седле мне удалось, лишь инстинктивно прижав ноги к корпусу коня, а руками вцепившись в луку седла. После этого я пришла к странному умозаключению: мы с этим зверем понимаем друг друга, и бояться больше нечего – я вполне могла ощутить и предсказать, когда ему хочется пуститься рысью или галопом, и поступала по ситуации: либо позволяла это сделать, либо сдерживала…
Солнце светило предзакатными лучами, когда мы, проезжая дремучий пихтарник, наткнулись на группу туристов, идущих в сторону Кардывача. Как же они додумались пуститься в путь так поздно? Совсем потемневшими лугами и лесом, который потрясающе контрастировал с пронзительно-синим небом, причесанным оранжевыми облаками, приближаемся мы к Энгельмановой поляне. Вымотались и кони, и наездники; неуклюже мы спешились, передав лошадей сотрудникам заповедника и похромав грузить рюкзаки в Максов уазик. В полной темноте, взрезаемой светом фар, преодолели мы грунтовую дорогу до пограничного кордона. Высаживаюсь из машины в Красной Поляне; едва переставляя ноги от усталости, иду в свой бревенчатый, хоть и временный, но ставший таким родным приют в «Доме Аборигена», поднимаюсь по скрипучей лестнице из каштана...Уронив голову на подушку, я только и успела подивиться тому, что утро свое встретила среди дикой и древней природы, у легендарного озера, а засыпаю уже хоть и под сенью гор, но в цивилизации.
Спокойной ночи, Кардывач. Я скоро вернусь.
Рысь 2015г.