Ефремов Ю.К.
19.07.15
Ефремов Ю.К.
Ю. К. Ефремов – поэт-географ
В библиотеке Ю. К. Ефремова хранится сборник стихотворений русских поэтов «Земли моей лицо живое». Название сборника созвучно заветной идее самого Юрия Константиновича – создавать «словесные портреты территорий». Эту идею Ефремов воплощал как писатель-краевед - в книге «Тропами горного Черноморья», как поэт, воспевавший горы и горные озера, и, конечно же, как педагог, преподаватель географии.
Страсть делиться своими знаниями – особенно о земле – с людьми Юрий Ефремов, видимо, унаследовал от отца, Константина Петровича Клокова. В молодости тот отправился учиться из Нижегородской губернии в Италию, где попутно водил экскурсии по горам (и помогал разбирать завалы после Мессинского землетрясения 1908 года). Учительницей была и мать Юрия Константиновича, Анастасия Васильевна Ефремова.
Знакомство с горами Красной Поляны поразило Ю.К. – о таком нельзя было молчать.
И как нельзя более кстати пришлось предложение заведующего краснополянской турбазой В.А.Энгеля стать экскурсоводом. Мечтая о походе к горным озерам Кардывачу и Рице, Юрий рассказывал о ближайших окрестностях Красной Поляны, радуясь знакомству с каждым новым кругозором, открывавшимся с разных точек окружающих Поляну гор. Затем круг его походов расширился – увидены Кардывач и Рица – и вот уже не только для экскурсантов, но и для проектного института Ефремов пишет план обустройства горного курорта, в котором звучит гимн полюбившемуся краю.
Закономерен был и его дальнейший путь – поступление на географический факультет Московского университета, преподавание на кафедре зарубежной географии и, наконец, создание Музея землеведения «на вершине Москвы» и капитального труда «Природа моей страны». Больше узнавал – больше отдавал людям. Маршрут студенческой геоморфологической практики прошел сквозь Кавказский заповедник – и сквозь века.
Ефремов старается пронизать мысленным взглядом уже не только историческое, но и геоморфологическое прошлое этой страны, представить, как воздвигались и рушились эти горы, какие силы ворочались в недрах Кавказа. И снова делится своими догадками и наблюдениями: с однокурсниками, коллегами – и с экскурсантами, которые уже не вмещают в себя столько информации. Обо всем этом повествует книга «Тропами горного Черноморья», которую основатель канатки «Альпика-сервис» Александр Галкин метко назвал «поэтическими кроками».
А поэтическое восприятие ландшафтов, особенно «верховной красоты» гор, равно как и основ мироустройства, куда так рвался заглянуть ученый-географ, Юрий Ефремов сохранял и в своей преподавательской деятельности. Его лекции и обзорные экскурсии по Музею землеведения запоминались слушателям яркими и точными образами, удачно найденными эпитетами, всеохватностью подачи материала, позволяющей увидеть то или явление «во весь рост».
И при этом, что самое важное, каким бы поэтическим ни было видение мира у Ю.К. Ефремова, он сохранял абсолютную трезвость, которая так необходима в любой науке и которой так не хватает в наше время сочинениям, принимающим вид этой самой науки. Страшно смотреть на полки книжных магазинов, где Фоменко стоит в разделе «История», где математики на досуге балуются филологией (особенно этимологией), где «физиков» одолела «лирика» астральной зауми. Вот уж чем не страдал Юрий Константинович, притом что он интересовался творчеством Рериха, был знаком с его последователями. Рерих – гениальный пейзажист – да, географ – да, но Ю.К. Ефремову не были интересны «внеземные откровения» Рерихов и их последователей. Ю.К. не желал знаний, добытых (или придуманных?) таким путем. Для него существовал только путь науки, эзотерика же была неинтересна. Равно как историку, филологу не может быть интересна какая-нибудь состряпанная в двадцатом веке подделка под древнерусские источники, рисующая для кого-то привлекательный, но никогда не бывший на самом деле мир (не буду называть, о чем говорю, ибо не хочу невольно рекламировать).
Ю.К. Ефремов рисовал мир таким, каким он его узнал: каким он видел его наяву, каким прошел с геологическим молотком, с тяжеленным рюкзаком, с накопленными знаниями о глубинных процессах и т.д.
А еще – и в этом залог неумирающего интереса к его книге – он рисовал краснополянские горы такими, какими он их полюбил. И у каждой горы в его книге свое лицо. Псеашхо – это Псеашхо, Аибга – это Аибга. Нельзя переставить названия – все рухнет. Скорее без ущерба для повествования можно заменить Гошу с Сюзей на Адама с Эммой – вот тут ничего не изменится. Люди на одно лицо, а горы – нет.
И жаль, что Ю.К. Ефремов не обошел весь Западный Кавказ. Портретная галерея гор пополнилась бы точными «психологическими» портретами вершин и озер Имеретинки, хребтов и озер Лугана, массива Цахвоа и окружающих гор, плато Трю и других непройденных им троп, вплоть до самого Архыза. Это была бы целая горная поэма.
Ведь воспетое им Ацетукское ожерелье не одиноко – россыпи горных озер лежат на высотах около 2000 м к востоку от Кардывача, и среди них озеро, носящее имя Ю.К. Ефремова.